Официальная биография
Юлия Друнина родилась 10 мая 1924 года в Москве в учительской семье. Детство прошло в центре Москвы, училась в школе, где работал ее отец. В 11 лет начала писать стихи. Любила читать и не сомневалась, что будет литератором.
Когда началась Отечественная война, в шестнадцатилетнем возрасте записывается в добровольную санитарную дружину при РОККе (Районное общество Красного Креста) и работает санитаркой в глазном госпитале. Участвует в строительстве оборонительных сооружений под Можайском, попадает под бомбежку и, выполняя свои прямые обязанности, становится санитаркой пехотного полка. Воевала, была ранена. После ранения была курсантом Школы младших авиаспециалистов (ШМАС), после окончания которой получает направление в штурмовой полк на Дальнем Востоке. Батальоннный санинструктор; Всеми силами рвется на фронт. Получив сообщение о смерти отца, едет на похороны по увольнению, но оттуда не возвращается в свой полк, а едет в Москву, в Главное управление ВВС. Здесь, обманув всех, получает справку, что отстала от поезда и едет на Запад.
В Гомеле получает направление в 218-ю стрелковую дивизию. Снова была ранена. После выздоровления пыталась поступить в Литературный институт, но ее постигла неудача. Возвращается в самоходный артполк. Звание — старшина медслужбы, воюет в Белорусском Полесье, затем в Прибалтике. Контузия, и 21 ноября 1944 получает документ "...негоден к несению военной службы".
Печатается как поэт с 1940 года. В начале 1945 в журнале "Знамя" была напечатана подборка стихов Друниной.
В марте 1947 участвует в 1 Всесоюзном совещании молодых писателей, была принята в Союз писателей, что поддержало ее материально и дало возможность продолжать свою творческую деятельность.
В 1948 напечатаны стихи "В солдатской шинели". После сб. "В солдатской шинели" (М., 1948) выпустила книгу стихов "Стихи". 1952; В 1952 закончила Литературный институт, несколько лет учебы пропустила из-за замужества и рождения дочери. Стихов не писала.
В 1955 сборник "Разговор с сердцем", в 1958 — "Ветер с фронта", в 1960 — "Современники", в 1963 — "Тревога". Выпустила несколько десятков кн. стихов, в т.ч.: Ты рядом. М., 1964; Мой друг. М., 1965; Страна юность. 1965; Избранная лирика. М.,1968; Ты вернешься. М., 1968; В двух измерениях. 1970; Не бывает любви несчастливой. 1973; Светлокосый солдат. Избранное. Калининград, 1973 (предисловие Б.Леонова); Окопная звезда. 1975; Избранное. М., 1977; Не бывает любви несчастливой. М., 1977 (предисловие Б.Слуцкого); Мир под оливами. М., 1978; Бабье лето. М., 1980; Белые ночи. Пермь, 1980; Избранные произведения в 2 тт. М., 1981, (предисловие К.Ваншенкина); Продолжается жизнь. М., 1981; Мы обетам верны. М., 1983; Солнце — на лето. 1983; Это имя... Стихотворения. М., 1984; Метель. 1988; Полынь. М., "Современник", 1989. Стихи публиковались в газ. "Лит. новости" (№ 2, 1992), в ж-лах "Знамя" (1986, № 5), "НМ" (1985, № 5; 1986, № 12).. Переводила стихи болг., татар. и казах. поэтов. Печатала также прозу: Алиска. Рассказ. М., 1973; Я родом не из детства... М., "Современник", 1973.
В 1967 побывала в Германии, в Западном Берлине.
Член СП СССР (1947). Избиралась секретарем правления СП РСФСР (с 1985), членом и секретарем (с 1986) правления СП СССР. Была членом редколлегии, затем (с 1990) обществ. совета "ЛГ".
Награждена орденами Красной Звезды, Трудового Красного Знамени (дважды), "Знак Почета", Отеч. войны 1-й степени, медалями "За отвагу", "За оборону Москвы", "За победу над Германией". Гос. премия РСФСР (1967), серебряная медаль им. А.Фадеева (1973).
Была замужем за поэтом Н.К.Старшиновым и киносценаристом А.Я.Каплером (с 1956 до его смерти в 1979). Покончила жизнь самоубийством.
Посмертно вышли кн. стихов: Судный час. М., "Сов. писатель", 1993; Мир до невозможности запутан... М., "Русская книга", 1997; Избранное. Ростов-на-Дону, "Феникс", 2000; Я только раз видала рукопашный. М., "Дружба народов", 2000; Неповторимый звездный час. М., "ЭКСМО-Пресс", 2000.
Библ.: Словарь "Новая Россия: мир литературы"
Фрагмент из воспоминаний бывшего мужа Юлии Друниной Николая СТАРШИНОВА
Смешная, наивная, трогательная
ЮЛИЯ Друнина была человеком очень последовательным и отважным. Выросшая в городе, в интеллигентной семье, она вопреки воле родителей девчонкой в 1942 году ушла на фронт. После тяжелого ранения — осколок едва не перерезал сонную артерию, прошел в двух миллиметрах от нее — снова ушла на фронт добровольцем…
Мы встретились в конце 1944 года в Литературном институте им. А. М. Горького. После лекций я пошел ее провожать. Она, только что демобилизованный батальонный санинструктор, ходила в солдатских кирзовых сапогах, в поношенной гимнастерке и шинели. Ничего другого у нее не было.
Мы были студентами второго курса, когда у нас родилась дочь Лена. Ютились в маленькой комнатке, в общей квартире, жили сверхбедно, впроголодь.
В быту Юля была, как впрочем, и многие поэтессы, довольно неорганизованной. Хозяйством заниматься не любила. По редакциям не ходила, даже не знала, где многие из них находятся и кто в них заведует поэзией. Лишь иногда, услышав, что я или кто-то из студентов собирается пойти в какой-нибудь журнал, просила: «Занеси заодно и мои стихи…»
Однажды я провожал ее (мы еще встречались) и мы зашли к ней домой. Она побежала на кухню и вскоре принесла мне тарелку супа. Суп был сильно пересолен, имел какой-то необычный темно-серый цвет. На дне тарелки плавали мелкие кусочки картошки. Я проглотил его с большим удовольствием. Только через пятнадцать лет, когда мы развелись и пошли после суда в ресторан — обмыть эту процедуру, она призналась, что это был вовсе не суп, а вода, в которой ее мать варила картошку «в мундирах». А Юля, не зная этого, подумала, что это грибной суп.
Я спросил:
— Что же ты сразу не сказала мне об этом?
— Мне было стыдно, и я думала, что, если ты узнаешь это, у нас могут испортиться отношения.
Смешно, наивно, но ведь и трогательно…
Бескомпромиссная
ЮЛИЯ была красивой и очень обаятельной. Привлекательная внешность нередко помогала молодым поэтессам «пробиться», попасть на страницы журналов и газет. Друниной она — напротив — часто мешала в силу ее бескомпромиссности…
В свое время нашумела история ее взаимоотношений с поэтом Павлом Антокольским. Сначала он очень положительно отнесся к ее стихам. И вдруг объявил ее бездарной.
Потом последовало резкое выступление Юли на собрании в Союзе писателей против П. Антокольского. Да еще оно совпало с тем временем, когда шел разгром так называемых космополитов. Это выступление многими было воспринято не только как неблагодарное и подловатое, но и как антисемитское.
А дело было в том, что Павел Григорьевич пытался очень активно ухаживать за ней, а когда она отвергла его притязания, проявив своего рода отвагу — еще бы, такого мэтра! — обрушил на нее свой гнев. А ее реакция на его поведение, ее выступление против него — всего лишь реакция обиженной девочки. Девочки, которую оскорбили…
А вот еще одна история. Юле позвонил Степан Щипачев, занимавший тогда пост заместителя главного редактора журнала «Красноармеец» и одновременно являвшийся членом редколлегии журнала «Октябрь». Он пригласил ее принести стихи, пообещав опубликовать их в обоих журналах…
Я ждал Юлю на улице. Не прошло и четверти часа, как она выбежала ко мне, раскрасневшаяся и возмущенная:
— Ты представляешь, что придумал этот старый дурак? Только я вошла к нему в кабинет, он весь расплылся в доброй улыбке: «Мы непременно напещатаем ваши стихи и в «Красноармейсе» и в «Октябре» (говорил он именно так, произнося вместо «ч» — «щ», а вместо «ц» — «с»). А сам сел со мной рядом на диване. Я немного отодвинулась от него, а он снова сблизился и обнял меня за талию. Я стала отстраняться от него. И тогда он произнес такую дурацкую речь: «Ну, щего вы боитесь нашей близости? Ведь об этом никто не узнает. А зато у вас на всю жизнь останутся воспоминания о том, что вы были близки с большим совеским поэтом!..» Я вскочила с дивана и стрелой вылетела на улицу…
Разумеется, стихи Юли не появились ни в «Красноармейце», ни в «Октябре». Историю эту хочется закончить стихами «большого совеского поэта», которые лучше всего иллюстрируют его джентльменское поведение:
Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне:
Любовь — не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне…
Незаурядная
МЕНЯ и нашу дочь Лену неоднократно спрашивали о причине, вызвавшей ее добровольный уход из жизни. Односложного ответа на этот вопрос нет. Причин много…
Она никак не хотела расстаться с юностью. Наивно, но она была категорически против, чтобы в печати появлялись поздравления с ее юбилеем, поскольку там указывался возраст. Она хоть на год, но старалась отодвинуть год своего рождения. Мало того, ей не хотелось, чтобы внучка называла ее бабушкой. И уйти из жизни она хотела не старой и беспомощной, но еще здоровой, сильной и по-молодому красивой.
Она была незаурядной личностью и не могла пойти на компромисс с обстоятельствами, которые были неприемлемы для ее натуры и сильнее ее. И смириться с ними она не могла.
Одно из последних стихотворений она начала так:
Безумно страшно за Россию…
Она как кровную обиду переживала постоянные нападки на нашу армию. И немедленно вступала в яростные споры, защищая ее.
Хорошо зная ее нелюбовь и даже отвращение ко всякого рода заседаниям и совещаниям, я был удивлен, что она согласилась, чтобы ее кандидатуру выдвинули на выборах депутатов Верховного Совета СССР. Я даже спросил ее: зачем?
— Единственное, что меня побудило это сделать, — желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны.
Когда же она поняла, что ничего существенного для этого сделать невозможно, перестала ходить на заседания Верховного Совета, а потом и вышла из депутатского корпуса…
О ее душевном состоянии лучше всего говорит одно из писем, написанных перед уходом из жизни: «…Почему ухожу? По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно, только имея крепкий личный тыл…»
Я знаю, что Алексей Яковлевич Каплер (второй муж Друниной) относился к Юле очень трогательно — заменил ей и мамку, и няньку, и отца. Все заботы по быту брал на себя. Но после смерти Каплера, лишившись его опеки, она, по-моему, оказалась в растерянности. У нее было немалое хозяйство: большая квартира, дача, машина, гараж — за всем этим надо было следить, поддерживать порядок. А этого делать она не умела, не привыкла. Ну и переломить себя в таком возрасте было уже очень трудно, вернее — невозможно.
Вообще она не вписывалась в наступавшее прагматическое время, она стала старомодной со своим романтическим характером.
***
НА ВХОДНОЙ двери дачи (где в гараже она отравилась выхлопными газами автомобиля) Юля оставила записку, обращенную к зятю: «Андрюша, не пугайся. Вызови милицию, и вскройте гараж».
Все было благородно, красиво и романтично…
Библ.: Н.Старшинов. Планета "Юлия Друнина", или История одного самоубийства. М., "Звонница-МГ", 1994.
***
Юлия ДРУНИНА
Судный час
Покрывается сердце инеем —
Очень холодно в судный час…
А у вас глаза как у инока —
Я таких не встречала глаз.
Ухожу, нету сил.
Лишь издали
(Все ж крещеная!)
Помолюсь
За таких вот, как вы, —
За избранных
Удержать над обрывом Русь.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть.
Как летит под откос Россия,
Не могу, не хочу смотреть!